Добавить в Избранное

Опять 'раскрутил'!...

Следователь Мышкин вызвал на допрос подозреваемого в изнасиловании Ашота Аршакяна и мысленно еще раз прошелся по канве вопросов, которые собирался ему задать. Дела подобного рода для него были не в новинку, поэтому никакие мрачные мысли Ивана Павловича не одолевали.

Открылась дверь кабинета и конвоир ввел невысокого, с темными курчавыми волосами и прямым носом мужчину, возраст которого не превышал 30 лет.
– Садитесь, господин Аршакян, – Мышкин взглядом указал конвоиру на выход и тот бесшумно исчез. – Фамилия, имя, отчество, где, когда родился?

С грехом пополам обязательные данные подозреваемого были зафиксированы в протоколе, и Иван Павлович задал свой первый запланированный вопрос:
– Расскажите, как было дело. Поподробнее, пожалуйста.

Ашот тяжело вздохнул:
– Моя идет. Она иду. Мы иди…
– Погоди! Повтори еще раз и поточнее.
– Я иди. Она иду. Мы идет…


Не выдержав, Мышкин нажал скрытую под столом кнопку и в дверях тут же возник обеспокоенный конвоир.
– Уведите подследственного и немедленно займитесь с ним изучением падежей. Через час жду на допрос…
– Ну, гражданин Аршакян, выучили падежи? Теперь рассказывайте, как было дело.
– Я предложный – она дательный, я творительный – она родительный? Почему я один винительный?
– Винительный, говоришь? А знаешь, сколько лет девушке, над которой ты надругался? Шестнадцать!
– Вай-вай, зачем шестнадцать? Я иду – она идет. Я спрашиваю, да: «Девушка, вам сколько лет?». Восемнадцать, – говорит. Тогда я говорю: «А сразу и не дашь, да». Почему, – говорит, – не дам? Дам.
– Вы, гражданин, Аршакян, мне сказки не рассказывайте. Потерпевшая пишет в своем заявлении, что приставать к ней со своими грязными намерениями вы начали еще в ресторане. Было такое?
– Зачем было? Я пришел, культурно за столик сел. Она подходит. Я прошу: «Дайте мне список блюдей». Может, не блюдей, – говорит, – а меню, да? Я подумал и говорю: «Можно и тебю». Это приставал, да?
– Не знаю, не знаю. Потерпевшая утверждает, что обошлись вы с ней довольно грубо: хватали за грудь, бедра…
– Слушай, дарагой, у тебя женщин есть? Без рук можешь ее любить, да?
– Вопросы здесь задаю я. Вызываю свидетеля.

В кабинет протиснулась щуплая старушка и близоруко заморгала глазами.
– Расскажите, бабушка, что вы видели и знаете по существу дела?
– Иду я, милый, домой. Уже сумерничать стало. Гляжу, а впереди кто-то тр@#ается.
– Не тр@#ается, а идет соитие, – поправил Мышкин.
– Ну, да. Гляжу – идет соитие. Может, думаю, показалось? Подхожу ближе – нет, все равно тр@#аются! Бесстыдники этакие. А девка-то залезла на этого черномазого и скачет, и скачет. Я от греха подальше, а сама наблюдаю, что же будет…
– Так что делать будем, гражданин Аршакян? – задал Иван Павлович риторический вопрос, когда бабушка-свидетель была отпущена. – Вину признавать или?..
– Зачем вину? Коньяк пить, шашлык есть будем. Мои друзья – твои друзья, мой дом – твой дом.
– Это само собой. С потерпевшей, спрашиваю, что делать будем? Гражданка Никитина заявляет, что непременно хочет выйти за вас замуж.
– Вай-вай, зачем жена? В Армении – три, в Грузии – три, Азербайджан – две, Душанбе – один. Зачем еще?
– Тогда в тюрьму пойдешь. Ты этого хочешь?
– И тюрьма не хочу. Слушай, может ты возьмешь ее женой? Денег дам, квартир куплю, дачу куплю…

Мышкин от неожиданности вроде как поперхнулся. Впрочем, справился с собой он довольно быстро.
– Согласен! Вот только согласится ли потерпевшая?
– Конечно, дарагой! Мамой клянусь!

Когда подозреваемого увели, Иван Павлович удовлетворенно откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Опять повезло. Не зря он все-таки взял эту Никитину в дело, без проколов работает. «Надо будет ей одну из моих квартир презентовать, – подумал. – Не обеднею. Да и бабуле подбросить кое-чего к пенсии».

В сейфе у Ивана Павловича лежало еще несколько дел по «изнасилованию».

  • 0
  • 1 127
^